Максим Лутчак: «Если я пойму, что не могу смешить людей, то спокойно уйду»

Максим Лутчак – молодой блогер с аудиторией в несколько сотен тысяч подписчиков. Он записывает «хихабельные» ролики про зумеров и миллениалов, «нытинг», «крысинг» и прочие понятия, которые сам придумывает. И для сегодняшней молодежи это один из самых популярных персонажей - его видео набирают миллионы просмотров. Максим родился в Кургане, после школы переехал в Москву. До того, как полноценно стать блогером, Максим занимался ораторским искусством и работал музыкальным редактором в VK. В интервью для GALA обсудили, как родители реагируют на его видео, какие у него есть страхи и желания что-то доказать, как пришла популярность и что он будет делать, если его перестанут смотреть.

— Тебя сейчас узнают на улице? Называют «тем самым из рилсов про зумеров»?

— Обычно меня так и называют, просто кричат: «Эй, зуммер, сюда!» [смеется]. Мне кажется, это самая популярная фраза. Но вообще стали чаще узнавать, особенно в Москве, Питере.

— Кстати, а когда появилась узнаваемость?

— Мне кажется, прям какая-то узнаваемость появилась только в последние четыре месяца.

— А какая была самая интересная или необычная реакция людей?

— Меня всегда удивляет, когда я не ожидаю, что этот человек может меня знать. Например, в такси едешь, и тебе водитель просто ни с того, ни с сего говорит «Кстати, вот ваш ролик смотрел». И ты такой «Офигеть! Как это вообще возможно?». Что-то я вроде снимаю, куда-то выкладываю, это реально кто-то видит? Из такого необычного я помню, как девочка просто подбежала, и она начала не вести диалог, а просто мне кидать тезисы: «ой, я миллениал, а ты зумер, и вообще я хочу купить Лабубу». И я просто стою, не понимаю, что она хочет [смеется]. Просто разговаривает со мной тезисами из роликов, и я такой «Ого, интересно».

— А чем закончился этот разговор?

— Там не было вообще никакого диалога. Мы просто сфоткались, и она вкидывала: «зумер, хайп, флекс». И я такой: «блин, ну что за проверка на знания сленга?» [смеется].

— Ты из Кургана. Как там проходило детство?

— Отлично, я рос рядом с лесом, там было очень много природы. Мы с родителями вайбили на лыжах, на горках, рыбалка. Такое постоянное времяпрепровождение. Мне очень нравилось там, классное, веселое детство было.

— Не скучаешь по детству или по самым любимым местам?

— На самом деле не сильно. Как-то я вообще не скучаю ни почему. По родителям скучаю, конечно. Пригоняю к ним, мы опять вайбим на лыжах, поэтому у нас всё под контролем [смеется].

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— Почему решил переезжать в Москву?

— Как-то я всё время думал над переездом с какого-то сознательного возраста, что я хочу поступить там либо в Москву, либо в Питер. Потому что там, как это принято считать, больше возможностей для развития. Плюс я знал, что у меня работа будет в какой-то творческой среде, и поэтому я без сомнений искал себе подходящее предложение в этих городах, но преимущественно в Москве.

— А не страшно вообще было переезжать из Кургана в Москву?

— Я на таких дурацких вибрациях переехал. Даже не успел понять это. Из-за того, что я переезжал, поступая в университет, была какая-то подушка безопасности: ты живешь в общаге, нет огромных денежных обязательств, и родители с учёбой помогали мне, поэтому сильного страха и не было. Я быстро освоился.

– А какая реакция прилетела от окружения из Кургана? Они вообще следят, знают, подписаны?

– Наверняка, да, знают. Есть те, кто поддерживал, были те, кто не поддерживал, говорили, что не нравится такой контент. Но прям чего-то интересного, мне кажется, не было.

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— А было желание доказать тем, кто в тебя не верил, не поддерживал, доказать себе, что они ошибались?

— Да, я в целом-то, мне кажется, сломанный человек. Потому что вся моя деятельность была первое время направлена… ну, неосознанно, это потом уже проработано, и мы выяснили, что это было отчасти для того, чтобы кому-то что-то доказать, хотя это неправильно. Я пять лет снимаю и четыре года пытался всем что-то доказать и нифига не получалось. Что-то там выстрелило, что-то нет, а потом я решил немного подзабить и снимать так как мне интересно, не так, как трендово, а просто как мне хочется и комфортно. И это начало получаться. Мне кажется, никому ничего доказывать не надо, но это может быть классной подпиткой тебя: делать-делать-делать и не останавливаться.

— А у тебя сейчас эта подпитка осталась мотивационная? Что тобой сейчас больше всего движет?

— Мне бы хотелось сказать, что я проработанный пипец, и сейчас доказываю всё только себе и своему внутреннему ребёнку. Но, конечно, если у меня ролик не залетел, я как и все начинаю грустить. Уже не так сильно, но меня это может в какую-то мини-меланхолию ввести. Но я уже меньше стал кому-то что-то доказывать. Я работаю с психологом над этим [смеется].

— А ты доказываешь какому-то определенному человеку или это совокупный образ?

— Это не кто-то конкретный, а просто образ. И регулярно, когда ты хочешь кому-то доказать, у тебя в жизни появляются люди, с которыми ты начинаешь эту конкуренцию чувствовать, и ты начинаешь уже конкретному человеку доказывать, хотя ты туда вкладываешь образ всех людей. Но мне кажется, это всё из школы, какие-то детские амбиции, которые я, может быть, заглушил, или они сами заглушились.

— Какие у тебя отношения с родителями? Чем они занимаются?

— С родителями прекрасные отношения, мы регулярно созваниваемся, болтаем. Мама у меня кадровик, папа у меня…я вот не знаю до конца его должность [смеется], потому что он работает по вахтам, и он контролирует качество разных построек. Всё, что связано с нефтяными предприятиями и так далее.

— Я слышал, что у тебя мама следит за видео, что-то нравится, что-то не понимает. А папа как?

— Обычно папе показывает мама всё, что выходит. Потому что мама сразу такая: «так, Руслан, бегом смотреть, тут у Максима что-то новенькое вышло». И они смотрят. Но мама мне часто звонит и говорит: «слушай, Макс, я что-то не поняла. Этот ваш вайбик – это вообще что?» И я ей объясняю, что это за вайбик такой.

— Какой ролик первый выстрелил? Что тогда почувствовал?

— Мне кажется, именно когда я почувствовал, что я как будто бы а-ля нашел свой форма: это когда я заснял кружок, в котором я говорю какую-то типа шутку, но на полном серьезе. Короче это был кружок, где я говорю в офисе коллегам: «А вы знали, что сигареты Чапман названы в честь Чарли Чапмана?». И мне девочка отвечает, что как бы Чаплин. Просто вот 15-секундный ролик, который зашел на 4 или 5 миллионов, я вообще не ожидал. И когда другой коллеге сказал про этот ролик, что давай снимем. Она такая: «Макс, это такая кринжатина, ну, камон, не надо». И я потом просто рандомно решил снять, и это выстрелило. И я понял, что можно строить какой-то а-ля образ на коротких офисных шутках, плюс на некой глупости, наивности, и потом уже пришел зумер, миллениал и все прочие.

— Как ты ощущал вот эти первые большие просмотры?

— Я их ощущал буквально час, когда ролик залетел, и я смотрю, кто лайкает: «вау, вау, вау». Ножки немножко подкашиваются, а потом как будто бы все обнулилось. У меня так каждый раз: что-то залетело, я первый час «вау, вау, вау», а потом все обнуляется, и я должен снова себе доказать, что я могу что-то такое сделать. Я не могу жить своими старыми заслугами, достижениями, хотя это неправильно. И я как будто постоянно начинаю с этой точки отчёта.

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— Когда появилось понимание, что выстреливающие ролики - не случайность, а уже закономерность?

— Наверное, когда я нашёл какой-то удобный и понятный для меня формат про сравнение поколений, офисную тематику. И когда я понял, что есть законы социальных сетей, почему ролик работает. То же правило первых трех-пяти секунд, какая-то картинка уникальная. И самое главное, когда я понял, что тащит не реализация, а идея. Снять можно на плохой телефон, с плохим звуком, но если твоя идея уникальная, это зайдет. Условно про поколение уже многие снимали до меня наверняка, но тут вопрос, что ты засовываешь уже всем известную тему в новые обстоятельства. Поколения не просто где-то там, не в школе, а в офисе, и это начинает работать по-новому. Главное во всем этом, мне кажется, идея.

— Блог сегодня - это хобби или полноценная работа?

— Мне психолог интересно говорит, что я очень странный пример творческого человека, у которого супер все дисциплинированно. Я прям хожу и занимаюсь этим как действительно на работе. В день я работаю часов 10−12 над всяким контентом, съемки делаю, сценарии пишу. Потому что там всегда много этапов согласований. И для меня это уже стало работой, потому, что появились рекламные обязательства, и мне сильно проще потерять деньги и не делать рекламу, но дальше чувствовать этот творческий азарт, это ощущение «вааау», что делаешь что-то классное, экспериментируешь. Мне сильно проще сделать то, что непривычно даже моей аудитории. У меня образ милашки, я выхожу с образом скуфа, грязного, такого прям неприятного офисного начальника, странного одноклассника. И мне часть пишет: «господи, что за отврат», а большая часть наоборот: «Максим, вау, вы еще можете вот так». В итоге это приносит сильно больше результата, чем я бы застревал в чем-то одном.

— Ты получил какую-то медийность: вас зовут читать лекции, проводить интерактивы. Сейчас появилось желание монетизировать популярность? Делать мерч?

— Об этом мне команда говорит постоянно [смеется]. Я говорю: «ребята, я же творческий, я же вообще не про деньги». Они такие, давай это забудем. На самом деле у меня много бизнесовых идей. Из каких-то прикольных того — то, что мы с командой делаем мерч. Но мы не хотим, чтобы мерч был сильно связан со мной, с моим лицом. Хочется, чтобы это был просто супер классный, качественный и угарный мерч на тематики, про которые я снимаю: какие-то мемасики про зумеров, про миллениалов, какие-то внутрянки, например, нытинг, крысинг. Вот хочется это задействовать и в мерч интегрировать. Плюс еще школа ораторского искусства. Я уже делал такое, у меня была своя школа до работы в ВК. Просто с этим не тороплюсь, потому что мне хочется, чтобы все было супер качественно, и чтобы я чувствовал, что это дает какой-то результат. Потому что, мне кажется, это важная история: сейчас мало качественных школ, которые могут это предоставить.

— Тебе всего 22. И ты как никто знаешь, насколько сейчас быстро сменяются тренды. Есть страх, что ваша популярность улетучится как вспышка. А дальше что? Думал об этом?

— Обманчиво рассуждать, что я об этом никогда не думаю, мне вообще пофиг, есть у меня какая-то медийность или нет. Мне страшно от того, что мои идеи станут неинтересными, скучными. Когда я это пойму, когда поймет это моя аудитория, наверное, это будет видно по тому, что ролики не залетают. Конечно, я об этом переживаю, конечно, я об этом думаю, Но, на самом деле из-за того, что я занимаюсь в параллель, стараюсь, по крайней мере, многими вещами, я легко бы отошел и на задний план. Мог бы работать сценаристом, креатором, преподавателем. Я получаю сейчас педагогическое образование как раз-таки. Поэтому мне это все интересно, и я понимаю, что на условной популярности и медийности все точно не заканчивается. И если я пойму, что я уже не могу ничего нового привносить и людей смешить, радовать, я спокойно приму этот удар и уйду. Сначала на полгода в депрессию, а потом уже займусь чем-то другим [смеется].

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— А ты в будущем хотел бы быть в кадре или лучше за кадром: продюсером, сценаристом?

— На самом деле, и тем, и тем. Первое желание было, конечно, быть в кадре. А в какой-то момент я понял, что даже при моих маленьких объемах медийности, если сравнивать с какими-то крупными звёздами, это смешно. Но даже при этих маленьких объемах я чувствую, насколько это порой очень сложно и насколько это не всегда комфортно для твоей жизни. И порой прикольнее быть на втором плане. Но мне грех жаловаться, я этого хотел, я к этому пришёл. Сейчас нужно, наверное, учиться над этим работать.

— Про какие неудобства популярности ты говоришь?

— Первое — это то, что от тебя очень часто все чего-то хотят. Ты знакомишься с кем-то, и они просят написать сценарий, что-то придумать или вместе сняться в скетче, а ты-то просто хотел мило поболтать, тебе просто человек интересен. От тебя постоянно что-то хотят, а ты сам в себе не уверен. Короче, это очень сложный момент. Я раньше всегда людям в глаза смотрел, э а сейчас, если я там, где много людей, и есть какая-то вероятность, что меня узнают, я периодически просто глаза в пол опускаю, потому что как-то неловко и дискомфортно бывает. Но я не знаю, что это за чувство, но оно какое-то новое и неизведанное.

— Видео, которые ты снимаешь, посвящены ментальной разнице миллениалов и зумеров. Чтобы это так тонко подмечать, нужно понимать оба поколения. Что в тебе есть от миллениала, что помогает их лучше понимать? Кем ты себя сам ощущаешь?

— Я себя точно ощущаю каким-то зелениалом – это те, кто на грани. Я хоть и постоянно в образе вайбового зумера, но работаю я как миллениал. Я люблю переработки [смеется] и вот это всё. Хотя, конечно, стыдно об этом говорить людям, но зато честно. Мне кажется, я понимаю и зумеров, и миллениалов. Мне понятен вайбик зумеров, и я могу в него влиться, если захочу. И я понимаю миллениалов, и могу влиться в их вайбик. И плюс большую часть времени я проработал с миллениалами, поэтому я насмотрелся, наслушался, напитался их вайбами, их подходом к жизни, и поэтому мне в роликах понятно, как делать эти зарисовки про их качества.

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— Ты наблюдаешь и записываешь всё или запоминаешь?

— Я постоянно в заметках, у меня огромные заметки, слова какие-то записываю. У меня был ролик про «крысинг», и это получилось так, что я где-то то ли услышал, то ли кто-то что-то неправильно сказал или как-то исковеркал «митинг», я просто записал это слово. А потом, когда придумывал сценарий, такой «о, крысинг» и думал, как его можно использовать в офисных реалиях. Я очень люблю за людьми наблюдать. Приходишь куда-то и смотришь, как люди реагируют, как они живут, о чём они разговаривают. Я могу прервать с кем-то диалог и начать что-то резко записывать, и мне такие: «что делаешь?». Я говорю, что ты просто сейчас сказал вот это, а это же просто идеально для скетча. И они такие, ага, понятно, классно [смеется].

— Ты занимаешься музыкой. Как давно?

— Музыкой я занимаюсь с 7 лет. Закончил музыкальную школу по фортепиано и потом всю свою жизнь я занимался музыкой преимущественно переходя как раз из грани уйти в какой-то юмористический контент, и опять в музыкальный. Меня вот так шатало, мотало, шмонало туда-сюда. То пытаюсь альбом свой написать за какие-то минимальные бюджеты, то еще что-то. Но музыка — это, наверное, то, что у меня основополагающее в жизни.

— Хотел бы, чтобы музыкальная карьера была основной?

— Да, сто процентов хотел бы, но чтобы моя юмористическая деятельность шла в параллели органично, и музыкальная при этом была услышана. У меня в музыке огромные амбиции, но там нет какой-то метрики просмотров, то есть, скорее, мне хочется найти свою аудиторию. Пусть я буду делать какую-то нишевую музыку, пусть это не будет набирать миллионы прослушиваний, попадать в топ-чарты, но я буду знать, что люди придут на мой небольшой концерт, не знаю, на мой квартирник, и им будет нравиться то, что я выпускаю. Мне, скорее, важнее в музыке найти какую-то свою правильную нишу и правильную аудиторию.

— То есть музыка скорее для себя, чем для широкой популярности?

— Да, музыка меня очень лечит. Когда прям плохо, я что-то выпускаю, и у меня сразу опять заряд энергии и сил.

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— Ты сам пишешь тексты для своих песен?

— Да

— Специальный вопрос от редактора: «Надеваю одежду по принципу стада, а так бы лежал голый и загорал в Невада» - можешь объяснить смысл?

— На самом деле там вся песня строится на том, что у нас очень мало времени, чтобы думать о мнении общества и вообще какие-то осуждения извне. И как раз таки вот эта строчка, она про то, что если бы не общественные установки и осуждения, то я бы просто вайбил в Невадо, где-то там загорал бы, чилил, занимался бы собой, своим любимым делом. Но вот эти общественные законы, которые понятны и правильные отчасти, но они нам мешают всё равно достигнуть полного work-life balance.

— А у тебя музыка скорее текстоцентричная?

— Мне кажется, для меня сильно важнее текст. Но я стараюсь, чтобы аранжировка соответствовала тексту, и чтобы текст соответствовал аранжировке. Чтобы они друг друга дополняли.

— Ты работал во ВКонтакте. Как попал туда, что делал?

— Попал я туда спонтанно, потому что я развивал свою школу ораторского искусства, это уже длилось год. И я вообще не думал о том, чтобы работать в какой-то корпоративной истории, но по случайности мне пришла какая-то рассылка от ВК из разряда «Максим, вакансия для тебя! Попробуй себя в качестве музыкального редактора». Я подумал, почему нет? А я потом вспомнил, что у меня в девятнадцатом году в моём блокнотике, ещё в школе, было написано «Стать музыкальным редактором». И я такой, а попробую. И я прошёл одно собеседование, второй этап собеседования, третий. И уже реально первый раз был уверен, что у меня всё получится и меня возьмут, хотя я вообще не планировал. И меня взяли.

— А в чем твоя работа состояла?

— Это человек, который слушает огромный массив разной музыки, которая приходит в питчинг от лейблов и распределяет её по плейлистам. Ранжирует, оценивает по каким-то понятным метрикам и характеристикам, не так, что там мне лично понравилось или не понравилось. Там есть свои законы определенные, ты следуешь им. Плюс я еще работал параллельно, занимался наполнением музыкальных витрин VK клипов. И как раз даже больше маркетинговой активностью VK клипов, я принимал активное участие там.

— А почему вообще ушел из VK?

— Я понял в какой-то момент, честно себе признался, что, во-первых, у меня блог пошел, и мне хотелось уделять ему больше времени. А я не люблю, когда я ощущаю, что я что-то делаю лишь бы быстрее. А там последний месяц было именно так. У меня был огромный массив работы, я не справлялся и со своей личной, и в VK. И я понимал, что на моем месте сейчас может быть какой-то заряженный парень, девчонка, которые сильно круче справятся с этими обязанностями. А я здесь просто застопорил своё место, чтобы что? И вот непонятно. Я просто принял решение, что мне надо уходить, развивать уже больше свой блог, а с VK полюбовно попрощаться.

— Что с личной жизнью? Есть девушка?

— Я… Блин, хотел сматериться, но ладно, не буду [смеется]. Я занимаюсь любовью с работой [смеется]. У меня реально очень много работы. У меня есть общение, но прям чего-то серьёзного пока нет.

— Сколько сейчас зарабатываешь? Сколько блогеры с твоей аудиторией зарабатывают?

— На капучинку каждодневную мне точно хватает. Проснулся и захотел капучинку, сходил и купил — хватает. И это главный для меня показатель [смеется]. Всё, больше мне не нужно, главное, чтобы хватало на капучинку утреннюю.

— А, кстати, зарплата блогера больше, чем ВК, то, что ты получал?

— Ну, да

— Больше в икс два, три или, например, плюс какая-то сумма?

— Так как я был на джуниорской позиции VK, то, конечно, с блогом это икс, потому что я работаю много для блога.

— На ежедневную капучинку хватает, а на что пока не хватает, но ты бы очень хотел?

— Ну, хочется ходить по ресторанам [улыбается], заказывать доставки из ресторанов, но пока что… Для этого нужно работать. На самом деле, это, опять-таки, звучит, наверное, а-ля «какой же он классный», но я реально не про деньги, они не важны для меня. Мне хочется, конечно, рано или поздно накопить на свою квартиру, чтобы просто у меня был какая-то почва под ногами. Но такого, чтобы я хотел себе какие-то вещички, какое-то определённое место проживания, у меня такого нет.

— А вообще, какая была твоя первая дорогая покупка с блога?

— Макбук. И потом я позволил себе поездку в Тай. Накопил на него, и такой: всё, гуляем, жестко гуляем. И в итоге там снимал контент большую часть дней [улыбается].

Автор фото: из личного архива Максима Лутчака

— Чего ты больше всего боишься?

— Я боюсь себя, потому что реально это нестабильное существо может многое [смеется]. Боюсь, что Максим, то просыпается просто самым крутым, талантливым человеком на свете, и он сейчас всем покажет, как надо. То Максим просыпается самым настоящим ничтожеством, и вот как бы, что с этим делать? Мы начинаем Максиму что-то доказывать по чуть-чуть. Я боюсь себя и все. И боюсь еще нелепой смерти [смеется].

— Это какой?

— Я правда боюсь как-то умереть нелепо и глупо. Просто не хочу говорить, вдруг кто-то так умирал, и я сейчас об этом скажу, и это будет некрасиво [смеется]. Не знаю, поскользнулся на капучинке, упал в тирамису, задохнулся, и вот всё. Как-то это прям вообще нелепо.

— Опиши свой идеальный образ жизни.

— Мой идеальный образ жизни — это подъём в 9 утра, не раньше, завтрак до 10, и потом я еду с какой-нибудь своей любимой командой или с кем-то из видеографов моих друзей, мы снимаем какой-то классный контент, в котором я уверен. Потом мы обедаем вместе, я прихожу, закрываю какие-то задачи: сценарные, рекламные и прочее. Потом я монтирую что-то, возможно, у меня какое-то мероприятие-встреча, и примерно с семи я уже не прикасаюсь к телефону и гаджетам, потому что гаджеты нас реально убивают. И с семи я либо нахожусь там в какой-то приятной компании, у моих друзей, либо на каком-то концерте, мероприятии классном. Не по работе, вот чисто где чилл, разгрузка ментальная и вайб.

— А если образ жизни будущего?

— Я точно живу в России, потому что где бы я ни был, я постоянно хочу сюда. У меня точно есть своя квартира, есть еще своя дача, на которую я перевез родителей, и мама там занимается огородом [улыбается], папа пашет, мама что-то помидорки садит, вот такой вот вайб. Я периодически к ним приезжаю, мы вайбим вместе. У меня уже есть свои концерты, я выступаю. Снялся в каком-то классном сериале, показал актерское мастерство. У меня хорошо идёт блог, но я меньше сижу в интернете, больше времени провожу в реальности.