Почему хорроров так много, но страшных мало: что не так с ужастиками
За последние годы было много громких фильмов ужасов: «Субстанция», «Носферату», «Два, три, демон, приди!», «Собиратель душ», но среди них очень мало по-настоящему пугающих картин. Почему так?
Жанр хорроров переживает сейчас настоящий ренессанс. Каждый год появляется порция новых ремейков и перезапусков: «Пила X», «Поворот не туда: Наследие». А поджанр постхоррор во главе с Ари Астером, Джорданом Пилом и Робертом Эггерсом стал настоящим мейнстримом. Эпохальная «Субстанция» с Деми Мур почти произвела сенсацию на «Оскаре», а «Два, три, демон, приди!», «Носферату» и «Верни её из мёртвых» получают высокие оценки критиков и любовь зрителей. И даже недавняя премьера фильма «Одно целое» наделала кучу шума. Вроде бы жанр расцветает, но если посмотреть внимательнее, то сейчас практически исчезли по-настоящему страшные, пугающие ужастики, который заставляют тебя не спать три ночи после просмотра. GALA провела расследование, чтобы узнать, куда пропал ужас из фильмов ужасов. Об этом мы пообщались с психологом Лией Шагабутдиновой и кинокритиком Егором Москвитиным. Давайте разбираться.
Хорроры как БДСМ: страшно, но приятно
Здесь все просто, нам всем хочется новых эмоций и впечатлений, поэтому мы и смотрим кино. Но ощущение контролируемого страха, опасности, адреналина, мурашек по коже особенно нас драйвит. По этим же причинам так популярны парки аттракционов. Причем чем более страшная горка, тем выше на нее спрос. То же самое с экстремальными видами спорта. Думаю, у многих есть знакомые, которые катаются зимой на сноубордах или прыгают с парашютом (возможно, это вы тот самый знакомый, которому я завидую). А парочки, которые расстаются и скандалят каждые три дня, – еще один вид эмоциональных американских горок.
Только у хорроров есть еще одно невероятное преимущество – это возможность выключить фильм, уйти из кинотеатра или хотя бы закрыть глаза. В общем, страх в случае просмотра ужастиков можно контролировать. Но на самом деле все сложнее. Психолог Лия Шагабутдинова выделяет несколько причин, почему нам так нравится смотреть хорроры.
1. Страх — это одна из самых древних эмоций и безопасный способ почувствовать, что мы живы. Когда мы пугаемся — всё обостряется. Звук, свет, дыхание, биение сердца. Мы возвращаемся в тело, в момент. Прекращается бесконечная мыслительная жвачка - тревога о будущем, стыд за прошлое - всё отступает перед сигналом «Опасность!». Выделяется адреналин, кортизол, мы замираем, будто в дикой природе. Но тут же вторым слоем приходит осознание: «Подожди. Я на диване. Я под пледом. Это просто фильм». И вот тогда, после всплеска, наступает разрядка. Выброс дофамина, облегчение. Вот этот контраст — между паникой и безопасностью — вызывает острое удовольствие. Испуг, слёзы, вздох облегчения, и ты как будто заново родился. Хорроры дают нам иллюзию риска без настоящей угрозы. Это как контролируемая потеря контроля.
2. Когда мы смотрим хоррор, мозг репетирует реакцию на угрозу, но в безопасной среде. Как симулятор страхов: ты проходишь квест на выживание, но не рискуешь по-настоящему. Это снижает тревожность в реальной жизни: мы как будто становимся выносливее, прожив страх в «песочнице».
3. Так мы учимся распознавать опасность на ранних этапах, что тоже снижает тревожность. Ведь именно из ужастиков нам известно, что если что-то шумит в подвале, то спускаться туда точно не стоит.
4. Выпустить пар. В обычной жизни нам сложно злиться, бояться, чувствовать бессилие. Мы учимся это прятать. А хорроры позволяют эти эмоции легально выпустить. Никто не скажет: «Ты что такая чувствительная?» — если ты орёшь из-за бензопилы на экране. Да, у каждого свой набор страшилок. Кто-то боится темноты, кто-то — замкнутых пространств, а кто-то — тишины в квартире.
Что нас пугает, кроме горящего дедлайна и окончания отпуска?
Как мы понимаем, что перед нами фильм ужасов, а не триллер, драма или комедия? Правильно, нам страшно. А как рождается это чувство? Что делают режиссеры, сценаристы, чтобы мы начали бояться, сидя в удобных креслах с попкорном в руках? Можно, например, показать маньяка с опасным оружием, океаны крови, скримеры два раза в минуту, включить тревожную музыку погромче. Но, конечно, страх кроется не во внешних атрибутах, а во внутренних, причем довольно сложно устроенных. Поэтому так мало действительно страшных ужастиков. Но все равно есть определенные «кнопки страха», на которые успешные режиссеры нажимают, чтобы воздействовать на нас. Лия Шагабутдинова выделяет шесть базовых пугающих вещей, появившихся эволюционно.
1. Страх смерти — самый очевидный и древний. Почти каждый хоррор — это история о выживании. Маньяки, зомби, вампиры, чума, безысходность отсылают нас к нему.
2. Страх утраты контроля над телом или сознанием – когда «я» больше не управляет происходящим. Это могут быть фильмы про одержимость, сумасшествие — любое состояние, где человек остаётся в теле, но теряет контроль над собой. Этот страх — один из самых сильных, потому что бьет по ощущению «я — это я».
3. Страх неизвестности: тьма, странные звуки, что-то мелькнуло в зеркале. Сознание не видит — и тут же достраивает. Воображение дорисовывает самый страшный вариант. Это может быть комната в доме, которую никто не открывает, или лес, в котором теряется ориентир. Ничего не происходит — но ты уже в панике.
4. Страх одиночества и изоляции. Герой один, он не может дозвониться, никто не приходит на помощь. Даже если рядом люди — они уже «не те». Это экзистенциальный страх.
5. Страх искажения привычного. Когда обычный мир вдруг становится «немножко не тем». Ребёнок ведёт себя странно. Вода течёт вверх. Часы идут назад. Всё вроде нормально — но не так. Это психологический дискомфорт, когнитивный сбой. Хорроры с такой подачей пугают не действием, а атмосферой. И тревожат сильнее, чем кровь на экране.
6. Страх быть беспомощным. Ты кричишь — и звук не выходит. Бежишь — и ноги не слушаются. Пытаешься спасти кого-то — и не можешь. Это страх утраты силы. Особенно тяжело он переживается гиперответственными взрослыми.
Есть ли побочки от хорроров?
Можно ли сойти с ума, если постоянно смотреть хорроры? Лично мне до сих пор в кошмарах снится «Война миров» с Томом Крузом. И после просмотра особенно мерзких ужастиков мне стабильно снятся кошмары еще какое-то время. Но могут ли ужасы по-настоящему навредить человеку? Существуют ли люди, которым противопоказано смотреть «Астрал» и «Синистер»?
Психолог считает, что для одних это тренажёр, для других — перегрузка. Всё упирается в три вещи: уровень тревожности, способность отличать реальность от вымысла, состояние, в котором человек смотрит фильм.
Для эмоционально стабильного человека хорроры могут даже играть разгрузочную роль. Это как эмоциональный выброс: ты пугаешься, кричишь, проживаешь — и выдыхаешь. Психика сбросила пар, расслабилась. Можно сравнить с холодным душем: резко, страшно, но бодрит. Такие зрители, наоборот, чувствуют себя после хоррора даже чуть легче: тревога «обезоружена» в безопасном формате. А если у человека внутри уже фонит тревога — хоррор её только усиливает. Мозг не всегда чётко различает реальную и вымышленную угрозу. Он всё равно запускает биохимию стресса: учащённое сердцебиение, напряжение мышц, всплески кортизола. А если это было запущено уже ДО просмотра фильма – происходит перегруз. Отсюда раздражительность, проблемы со сном, повышенная чувствительность к шумам. Даже если во время просмотра казалось, что всё окей.
Кому точно не рекомендуется смотреть ужастики, так это тем, у кого за спиной есть травма (особенно детская) или опыт беспомощности: хорроры могут не просто «развлечь», а тригернуть. Для таких зрителей ужасы станут эмоциональной перегрузкой, даже если человек вроде бы «понимает, что это кино». Конечно, нельзя смотреть ужасы подросткам и детям (хотя кто будет следовать этому совету?). У них психика ещё незрелая. Уровень эмпатии может быть слишком высоким, а границы между вымыслом и реальностью — размыты. По итогу есть риск получить повышенную раздражительность, проблемы со сном, чувствительность к окружающему миру — «не трогайте меня!».
Также из-за частого просмотра ужастиков могут появляться привыкание и «эмоциональная толерантность». Чем больше человек смотрит хорроры, тем выше его порог чувствительности. Пугающее перестаёт пугать. Надо больше, жёстче, страшнее. Это может быть опасно: снижается эмоциональная гибкость и эмпатия.
Постхорроры и боди-хорроры — это вообще что?
Несмотря на то что у жанра ужасов всегда была куча поджанров (паранормальные, психологические, слэшеры, фильмы про монстров), их всех объединяла главная цель – напугать зрителя. Маньяк, ведьма или призрак – это не так важно: у этих проектов будут одни и те же клише, приемы и структура. Кардинальных различий не было, только постепенная эволюция и преемственность. Будь это «Кошмар на улице Вязов» (1984) или «Синистер» (2012), в них используются довольно похожие приемы, создатели играют на одинаковых эмоциях.
Но вот что действительно сильно отличается от классики – боди-хоррор. Здесь фокус на человеческом теле и его трансформациях, как правило, довольно нелицеприятных. В отличие от обычных ужастиков, которые пугают зрителя, боди-хоррор пытается вызвать чувство мерзости и отвращения. Вместо скримеров – деформация тела. Самые громкие примеры за последнее время: «Субстанция» и «Одно целое».
А чем же так пугают боди-хорроры и что вызывает более сильные эмоции? Лия считает, они работают немного иначе, чем классические ужастики. Там пугает не кто-то извне — маньяк, призрак, монстр. Устрашает, как тело меняется, деформируется, разрушается, выходит из-под контроля. Это не столько «страшно», сколько мерзко. Тут включается отвращение — такая же сильная реакция, просто с другой окраской. Если страх — это про «опасность, беги!», то отвращение — это нарушение границ, «убери это от меня». По силе они очень похожи. Могут вызывать дрожь, замирание, мурашки, тошноту.
И что еще важно — боди-хорроры бьют по очень уязвимому месту: ощущению телесной целостности. Мы ведь привыкли, что тело — это «я». А тут оно вдруг становится иным, пугающе незнакомым. Это вызывает не просто испуг, а глубокий дискомфорт, даже иногда экзистенциальный: «А если со мной тоже может что-то произойти?» Боди-хорроры не про классический страх, а, скорее, про боязнь потерять себя через отвращение, связанное с телом.
Хоррор → Постхоррор → Метахоррор
Последнее громкое явление в мире ужасов – это постхорроры. Здесь намного важнее раскрыть персонажей, мир, концепцию и замысел автора, а не напугать зрителя, показать более страшного монстра. Появился он в середине десятых годов из-за кризиса жанра. Все уже устали от скримеров, насилия, шокирующих сцен, но отказываться от формы ужасов создатели и зрители не хотели. Режиссеры нагнетают атмосферу, пугают миром, персонажами и другими приемами, которые не свойственны всяким «Астралам» и «Заклятиям». Главные люди в этом жанре сейчас – это Джордан Пил с «Мы» и «Прочь», получивший последний «Оскар» в номинации «Лучший сценарий», Роберт Эггерс с «Носферату» и «Маяком», получивший «Приз ФИПРЕССИ в рамках двухнедельника режиссеров» на Каннском фестивале, и Ари Астер с культовым «Солнцестоянием» и «Реинкарнацией». Подобные картины постоянно в центре внимания на фестивалях, «А24» их круто пиарит, у них хорошие сборы. И что невероятно редко для хорроров – они выигрывают престижные награды, даже «Оскары».
Олдскулы на месте
Постхорроры и боди-хорроры сейчас действительно в тренде, но классических фильмов ужасов все равно очень много. Возможно, даже больше, чем новомодных жанров. Буквально каждую неделю выходят по два типичных представителя скример-муви. И это происходит из года в год, то есть они зарабатывают, окупаются, поэтому студии вновь и вновь производят их. Как это вообще возможно?
Кинокритик Егор Москвитин объясняет успех классических хорроров тем, что это способ поностальгировать, потому что сегодня перевыпускаются те ужастики, которые будоражили нас в детстве, будь то «Хэллоуин», «Пятница, 13-е» или «Кошмар на улице Вязов». Такие простые, такие базовые фильмы отлично подходят для коллективного переживания: например, для ночи кино в студенческие годы, для вечеринки с друзьями, для похода вдвоем в кинотеатр, где кто-то один из партнеров будет храбриться, а другой — бояться и прижиматься к первому. Хоррор — это коммерческий жанр. При этом на фоне производства всех этих пост-хорроров особенно остро чувствуется спрос на честные ужастики, которые могут не только озадачить, оказать какую-то терапевтическую помощь, но и просто-напросто напугать. И тут, конечно, мы обращаемся к самым простым вещам, где есть вампиры, демоны, оборотни, маньяки и прочие проверенные персонажи или явления.
Один хоррор тебе или два другому?
Если не разделять хоррор на отдельные поджанры, то, конечно, он сейчас невероятно популярен и востребован. Мне кажется, что даже фанаты не успевают смотреть все, что выходит. Стриминги дополнительно подливают масло в огонь, хотя ужасы — очень кинотеатральный жанр. В чем причина такого перенасыщения рынка? Почему производят так много ужастиков?
Москвитин считает, что мы живем в эпоху жанрового кинематографа, когда для того, чтобы доставить историю до зрителя, нужно опираться на какую-то сильную эмоцию, будь то смех или ужас. Поэтому сегодня и на фестивалях, и на премиях, и в прокате доминируют фильмы с элементами жанра хоррор или вовсе полноценные хорроры. Также ужастики действительно достаточно дешевые в производстве. Всем вскружил голову успех фильмов «Ведьма из Блэр: Курсовая с того света» и «Паранормального явления», которые при маленьком бюджете заработали большие деньги.
Вместе с этим в силу своей дешевизны хорроры считаются жанром для дебютантов, потому что молодые талантливые ребята могут взять и с относительно скромным бюджетом заявить о себе, как это сделал режиссер Роберт Эггерс («Ведьма»), Ари Астер («Реинкарнация»), Джастин Бенсон и Аарон Мурхед («Ломка»). Сложилась система, в которой молодые таланты стартуют с низкобюджетных фильмов на фестивалях, как правило, фильмов ужасов, а потом их уже подхватывают крупные студии и начинают развивать их успех, зарабатывать деньги вместе с ними.
И, наконец, еще одна причина заключается в том, что хорроры стали способом рефлексировать. Сейчас время большой тревоги и напряжения, когда все ищут терапевтической поддержки. И, конечно, ужастики, поскольку они сталкивают нас со страхами и делают это в формате коллективной терапии и сопереживания, здорово нам помогают справляться с тревогой. А последняя причина – это то, что после таких фильмов, как «Молчание ягнят», «Шестое чувство» стало ясно, что звезды тоже не должны брезговать ужастиками и могут в них раскрывать свои таланты, как это делали Николь Кидман, Брюс Уиллис, Энтони Хопкинс, Джоди Фостер, Николас Кейдж и многие другие. Поэтому жанр стал еще и статусным.
Почему фильмы ужасов не ужасают?
Окей, это очень выгодно с экономической точки зрения, здесь все понятно. Удобный жанр для дебютантов – принимаем. Но почему почти все ужастики нестрашные? Иногда они даже как будто и не пытаются испугать зрителя вопреки анонсам. Это вообще нормально?
Москвитин видит в этом две стороны одной медали: недостаток современных хорроров заключается в том, что они часто забывают о своей базовой обязанности пугать зрителя и развлекать его. А достоинство в том, что они стремятся к осмыслению реальности, в которой мы живем, посредством этого выразительного жанра. Поэтому мы видим огромное количество историй, допустим, про страхи женщин в отношениях – это новая версия «Человека-невидимки». Про страхи мужчин в семейной жизни – «Вульфмен». Страх, что твой ребенок будет не таким, как другие, и ты не справишься с его воспитанием – «Паранормальные». Страх потери контроля над своей жизнью – «Субстанция», в котором героиня срывается и теряет свое тело в погоне за молодостью. Это страх про абьюз в отношениях – например, фильм «Свежатинка», в котором девушка идет на свидание, а ее прекрасный ухажер оказывается людоедом. Можно перечислять все страхи, которые у нас существуют, и на каждый находить какой-нибудь выразительный ужастик. Увеличение хорроров политикой, психологией, высокими материями, с одной стороны, прекрасно, а с другой — часто оставляет зрителей разочарованными, потому что они пришли в кино, но не испугались.
Ждем метахорроров
На самом деле я безумно рад, что жанр разделился, потому что люблю новомодные постхорроры. Хотя и от классики мне нравится испытывать острые ощущения - «Заклятье», «Синистра» и «Астрал». Но будем честны, что остается после просмотра спустя месяцы? Да даже на следующий день? Это пара особенно пугающих сцен и воспоминания, что было очень страшно,– все. Какие были герои, о чем вообще сюжет (который часто шаблонно одинаковый), какой посыл закладывал режиссер – никто никогда об этом не вспомнит, потому что это было не важно даже во время просмотра. А теперь сравните такие фильмы с «Прочь» или «Субстанцией». Мне кажется, что я буду приводить в пример сцены из фильма «Одно целое» знакомым парочкам до конца жизни. Потому что это настоящее кино. Хорроры эволюционировали от аттракциона до арт-объекта, произведения искусства, поэтому их и стали активно награждать в последнее время. Немного обидно, что при этом снизилась планка страха, но преимуществ у нового поколения для меня точно больше. Может быть, спустя время и появятся метахорроры, которые объединят все лучшее, что было у предшественников.
Бонус: подборка нетипичных хорроров от Егора Москвитина
Зомби
«Последний день на Земле» (2021), Тайвань.
Самая жуткая, кровавая, мерзкая и впечатляющая история про зомби, которую я видел в последнее время. Это история про пандемию, которая вдруг превращает всех в зомби, причем не только в плотоядных и голодных существ, но и одержимых насилием. И эта история, во-первых, шокирует всеми своими интересными подробностями и кровищей, а во-вторых, берет и рефлексирует на тему пандемии в современных густонаселенных городах на примере Тайваня. А в-третьих, это еще есть красивая история о влюбленных мужчине и женщине, которые должны найти друг друга в городе и буквально вывести друг друга из ада.
Вампиры
«Ибо ночь придет» (2023), Франция.
Это драма о семье, в которой один из детей вампир. Но при этом это не вампиризм, который дает сверхспособности или бессмертие, а это именно болезнь. Поэтому семье приходится постоянно переезжать, терпеть неудобства, воровать донорскую кровь в больницах. Это метафора воспитания и поддержки ребенка с особенностями в развитии. Фильм очень грустный, красивый и пронзительный. Его впервые показывали на «Венецианском кинофестивале». Кстати, в России он был на фестивале ММКФ в секции «Дикие ночи», точно так же, как и предыдущий фильм.
Демоны
«Коко-ди Коко-да» (2019), Швеция.
Фильм с американского фестиваля Sundance. История о паре, которая после потери ребенка пытается восстановить близость и отношения, отправляясь отдохнуть на природу, как это было заведено у них в семье. Но на их палатку нападают какие-то странные существа, напоминающие свиту из «Мастера и Маргариты» и самого Воланда. А дальше вдруг все начинается сначала, и герои оказываются в кошмарном дне сурка, где их снова и снова атакуют эти монстры, пока они наконец-то не разрешат свои психологические проблемы в отношениях. Это образец терапевтического и в то же время страшного ужастика.
Оборотни
«Вульфмен» (2025), США.
Это рефлексия на тему мужской хрупкости, которая может привести к избыточной жестокости. Главный герой чувствует себя слабым мужчиной, ненадежным отцом, неудачливым мужем. И когда он вместе со своей семьей оказывается на природе, а вокруг их дома начинает бродить оборотень, герой, чтобы стать сильным, сам превращается в оборотня и тоже начинает, по сути, угрожать своей семье, пытаясь ее спасти. По-моему, это очень тонкое психологическое наблюдение. Также фильм вписывается в тенденцию современных ужастиков, драм о мужской хрупкости.
Самый страшный зверь
«Платформа» (2019), Испания.
И, наконец, о самом страшном звере, о человеке. Это картина, которая вышла в разгар пандемии. И это антиутопия про мир будущего, в котором есть тюрьма, в которой неизвестное количество этажей. На каждом сидят по два заключенных, и по центру этой тюрьмы через колодец опускается платформа с едой. Она останавливается на каждом этаже буквально на 10 минут, и все заключенные должны успеть поесть. Те, кто наверху, пируют, а те, кто внизу, превращаются в каннибалов, убивают друг друга. Но раз в месяц все меняются местами. Это метафора нашей неспособности договориться о том, как распределить ресурсы справедливо между всеми. Получилась очень страшная история о человеческой жадности, которая приводит к трагедии.
Популярное
Советские украшения, которые снова в тренде
Разбираемся, что можно стащить из шкатулки бабушки и быть самой модной.
Опера сегодня: салонное развлечение или настоящее искусство?
Мы побывали в настоящем музыкальном салоне. Рассказываем, как и где слушать оперу.
История «Братьев Грим»: злой брат отобрал песни у доброго
Вспоминаем, как одна из самых популярных поп-рок-групп нулевых распалась.
Провокация Бэнкси: в чем её феномен и что будет, если автора деанонят
Новое граффити на здании Королевского суда обрадовало фанатов и разозлило власти. Началось расследование. Разбираем, в чем магия Бэнкси, почему его все обсуждают уже 30 лет и как он зарабатывает.